Дневник. Поздние записи [СИ] - Александра Гейл

— Я хотел с тобой поговорить, удели мне минутку внимания, пожалуйста.

— Прости, — улыбнулась Карина и обернулась. А он держал в руках кольцо. То самое, с которым так глупо опоздал. А она на самом деле удивилась. Не ожидала. Конечно, для нее-то они всего пару месяцев вместе. Он усмехнулся.

— Не отвечай сейчас…

— Да нет же, я согласна, — вместе этого выпалила она.

— Карина, пожалуйста, послушай. Ты торопишься, — сказал он ей мрачно. — Теперь, когда дело выиграно, ты в безопасности, и я не могу не попытаться вернуть тебе если не память, то хотя бы правду о нас. Ты ее заслуживаешь.

— Я не понимаю…

— Это, — Алекс положил перед ней стопку толстых потрепанных тетрадей. — Твои дневники. Тебе придется меня простить за то, что я их читал. Но я рад, что сделал это. Потому что отсюда я вынес нечто очень важное: сейчас ты меня не знаешь, но знала. Знала лучше, чем кто-либо. Со всеми недостатками. И любила. Наши отношения складывались не гладко, годами, из взаимных обид и противостояний, но тем не менее. И я просто не могу тебе позволить, не зная, кто я, принимать подобное решение. Я не вру тебе, не обманываю тебя, не прикидываюсь, но в иных обстоятельствах ты меня не видела и не знаешь. Я не безупречный. Разве что только для тебя. Для такой тебя, какой ты была раньше. А сейчас ты другая. И я вынужден считаться с тем, что ты не представляешь, подо что подставляешься. Даже если ты не вспомнишь сама, здесь весьма подробно изложена вся наша история. С момента знакомства и до того, как ты решила меня оставить. Что было после сможешь найти на ноутбуке. — А после он поставил на стол коробочку с кольцом, забрал Жен и ушел.

Было страшно. Но он поступал правильно. Потерять ее, как Виктор Ирину, Алекс был не согласен. За все всегда приходится платить. Он согласен был отдавать долги сейчас, пока есть шанс все исправить, не погрязнув во лжи. Он сделал свой выбор.

А Карина открыла ноутбук и включила его с первой же попытки. Не путаясь в кнопочках.

Читать свой дневник было крайне страшно и странно. Поначалу она совершенно ничего не понимала, будто читала сказку про двух незнакомых людей. Даже сравнивала почерки — а она ли это писала? Но со временем герои повествования становились все больше и больше похожи на них с Алексом. Он не приукрашивал правду, кругами они ходили долго!

Пока она читала, все это время силилась вспомнить, и голова раскалывалась от боли. Но любопытство было сильнее.

Алекс и Жен за прошедшие два дня чем только не успели позаниматься. Лыжи, коньки, бассейн, канатные дорожки, поедания всех видов мороженого и сладкой ваты, знакомство с другими детьми и попытки сделать хотя бы одно приличное фото на купленный в местном магазинчике фотоаппарат. Лишь бы не думать о том, что происходило в домике с видом на ельник. Он поставил на карту не только свою жизнь, но и будущее их ребенка. Если она не поймет и не простит, как они станут растить Жен? Он гнал прочь эти мысли снова и снова. И пытался быть идеальным папой. Хотя бы пока. Потому что кто знает, что случится с нами уже завтра.

На исходе второго дня Алекс не выдержал, оставил Жен под присмотром в уголке для детей и вернулся в домик один. Карина стояла напротив окна и смотрела вдаль. Его пульс участился, наверное, вдвое. Он даже слова выдавить не мог, потому что… увидел это. Как изменилась ее осанка и поворот головы, как неподвижно она стояла, скрестив руки на груди. Как все стало… знакомо. Он сглотнул. Будто бы и не с ней он провел последние два месяца в Швейцарии. И вот теперь, на месте беззаботной очаровательной пациентки появилась его Карина.

— Я помню, — сухо сказала она.

— Я уже вижу, — отозвался он.

— Должна сказать спасибо за то, что ты решился это сделать. Мог бы и смолчать. Я бы тебе позволила.

— Угу, и ты бы всю жизнь меня за это ненавидела. Чудесная перспектива, — бросил он мрачно. — Ты забываешь, что я юрист. И неплохой, к тому же. Я знаю, что сказать, а о чем умолчать.

— Возможно, — кивнула она. — Алекс, как ты думаешь, Дима меня когда-нибудь простит?

— Уверен, что он уже тебя простил. Такие отношения, как у вас, порушить непросто.

— Не мне. Я могу порушить что угодно.

— Карина, ты мне дашь ответ или позже зайти? Я слегка не настроен на обсуждение всех знакомых этого мира.

— А ты, значит, сам не знаешь? — драматично усмехнулась она, заставляя его сердце остановиться. И вдруг начала предельно издалека: — Помнишь мой дом? Ну тот, который подарил Виктор. Там крыша над спальней идет под скос, и если хорошенько постараться, можно обнаружить небольшую дверцу, ведущую в мансарду. Она маленькая, полая внутри, а, главное, потайная. Иными словами абсолютно очаровательная. — Алекс потер глаза, не понимая, к чему она это говорит, но не решаясь перебить. — И в этом помещении все стены и потолок обклеены фотографиями. Твоими. — В этот момент ее голос сорвался, и Алекс вынужден был засунуть дрожащие руки в карманы куртки. — Наверное, так я представляю твою комнату в моем доме. Как нечто тотально эгоцентричное. Не знаю почему, но когда дело касается тебя, я продолжаю на что-то надеяться. Ругаю себя за это, и все же…

Комната погрузилась в тяжелое молчание. Из-за ельника уже начал подниматься полумесяц. Тонкий, блестящий, точно ювелирный. Совершенно сказочный. И вдруг Карина продолжила:

— Но, может быть, не зря? Может быть ты не так уж безнадежен? Ведь сидел же ты у моей постели целый месяц, забыв о собственной драгоценной персоне. К тому же, у меня есть комнатка для тебя, у тебя — для меня. В такой ситуации «нет» было бы не выбором, а враньем.

Эпилог

Самые шокирующие вещи обычно принимают совершенно обычный вид. Например, ночного телефонного звонка.

Так и случилось. Они просто спали, когда вдруг телефон Алекса начал разрываться. Это было далеко не впервые, а потому хоть никто трелям мобильника и не обрадовался, удивления те тоже не вызвали. Карина всего лишь привычным жестом потянулась к телефону, сбив при этом вазу, и протянула Алексу аппарат, заранее проклиная звонившего. Сейчас ведь кое-кто опять вскочит, сбежит и непонятно когда вообще вернется.

— Алло, — с трудом проговорил Алекс в трубку, но тут же подскочил на кровати. Карина закатила глаза, проклиная собственную дальновидность, и накрыла голову подушкой. Нет, ну точно побежит куда-нибудь. Однако поспать ей было вовсе не суждено. — Постой, Джоанна… — начал он по-английски.

И Карина похолодела. Она буквально вырвала у него телефон и застыла истуканом, слушая приторный тягучий выговор американки.

— Джоанна, да-да, это Карина. Я слушаю.